О пользе санкций и западных ценностей

В прошедшую пятницу Барак Обама на своей последней в качестве действующего президента США пресс-конференции довольно много говорил о России.

В том числе о её слабости.

Неожиданностью это не стало. Каждый раз, когда он сам, сотрудники его администрации и либеральные медиа раздувают "русскую угрозу" до невероятных размеров, у граждан Соединённых Штатов возникает законный вопрос: как же "лидер свободного мира" собирается их защищать?

И вот тогда приходит время ритуального унижения нашей страны. В прошлый раз нас назвали региональной державой, помните? Делается это для того, чтобы успокоить общественность: спите спокойно, жители Америки, Россия нам нипочём.

Сказать, что Россия не собирается ни на кого нападать — аполитично. Сказать, что Россия влиятельна — ещё хуже, ибо где же тогда американское лидерство и торжество либерального миропорядка?

Вот и приходится говорить об угрозе… которая не такая уж и угроза.

Поражение на президентских выборах Хиллари Клинтон вызвало в либеральных средах по всему миру растерянность и шок. И не только потому, что 20 января 2017 года в Белый дом въедет "неправильный" президент.

Закачалось всё здание глобализации. И тогда появился опасный во всех смыслах миф о том, что русские хакеры вмешались в американские выборы и что чуть ли не Путин лично назначил 45-го президента США.

Справедливо опасающаяся антиглобалистской волны евробюрократия подхватила эту легенду. И вот уже в британском парламенте говорят, что Москва приложила руку к Брекситу, а в Бундестаге — о том, что и их выборы в 2017 году не застрахованы от российского вмешательства.

Это стало универсальной формулой. Возможно, это даже станет методом борьбы с неугодными политическими течениями на Западе уже в будущем году.

Лично для Барака Обамы это приговор. Если Россия способна назначать правительства в странах Запада, то он — один из самых провальных американских президентов в истории.

И когда корреспонденты стали задавать уточняющие вопросы, кто же всё-таки виноват в том, что выборы закончились именно так, первому чернокожему президенту пришлось делать уже привычный манёвр.

Он заявил: "Русские не могут изменить или существенно ослабить нас. Они меньше и слабее нас".

И далее: "Они могут повлиять на нас, если мы забудем, кто мы есть, если мы забудем наши ценности. Господин Путин может ослабить нас — так же, как он пытается ослабить Европу, — если мы купимся на идею, что можно вмешиваться в работу прессы. Или бросать в тюрьму диссидентов. Или дискриминировать людей из-за их веры или того, как они выглядят".

На мой взгляд, отличный разбор полётов для Соединённых Штатов и всего евроатлантического сообщества.

Не стоит давить на прессу и превращать некогда уважаемые СМИ в агитационные машины одного кандидата. Не надо преследовать Сноудена и Ассанжа. Не надо давить на консервативные НКО силами налогового ведомства. Не надо называть сторонников Трампа "ведром отбросов". Не надо обвинять альтернативные медиа, противящиеся либеральному диктату, в расизме, а главного политического конкурента — в связях с Москвой.

Прислушайтесь к Бараку Обаме, сохраните западные ценности! Сохраните демократию, свободу слова и предпринимательства, позаботьтесь о среднем классе и рабочих местах, уважайте религиозные и семейные ценности.

Сторонники Брексита и Дональда Трампа победили не потому, что отвернулись от западных ценностей "при поддержке Путина", а потому, что либерал-глобалисты вознамерились забрать у человека Запада и рабочие места, и церковь, и демократию, и свободу слова.

Есть ещё одна западная ценность, которая оказалась под угрозой. Это "долгий мир" — lasting peace. О нём говорили и отцы-основатели США, и Джон Кеннеди, и Рональд Рейган.

Но нынешние западные элиты настолько заигрались в войну — в кибератаки, гуманитарные интервенции, нанесение "точечных ударов," — что не на шутку перепугали избирателя. Именно поэтому даже известие о якобы имевшем место вмешательстве России в предвыборную кампанию в США на стороне Трампа не заставило проголосовать американцев за либеральную интервенционистку Клинтон.

Но вернёмся к пресс-конференции Обамы.

Вот что он сказал о нашей слабости: "Они меньше и слабее нас. Их экономика не производит ничего, что бы другие хотели купить, если не считать нефти, газа и вооружений. Они ничего нового не изобретают".

По мелочам с уходящим президентом США можно было бы поспорить.

Наша пшеница, удобрения и продукция IT-компаний относительно успешно экспортируются. Экспортируются алюминий, сталь, водка — тоже в определённом смысле несырьевые позиции.

Но по большому счёту Обама, увы, прав.

Да, российская экономика в целом справилась с санкционным давлением, не рухнула и не была "порвана в клочья", как об этом гордо заявлял уходящий американский президент.

И всё же практически все граждане нашей страны почувствовали на себе холодное дыхание кризиса. Цены выросли. Зарплаты дай бог если не сократились. Дешёвая нефть снова не обернулась снижением стоимости топлива как для частных лиц, так и для предприятий.

Кампания по импортозамещению во многих отраслях так и осталась кампанией. Фермеры стонут от низких закупочных цен, а покупатели — от высоких цен в розничной торговле. Предпринимателей по-прежнему душат надзорные и налоговые органы, не говоря уже о дороговизне кредита.

Естественные монополии и не думали снижать тарифы или отменять безумную практику взимания платы за подключение. Многие госкорпорации как были, так и остались убыточными. Чиновники "скромно" говорят о дефиците бюджетов пенсионного фонда и фонда обязательного медицинского страхования, хотя на деле это две больших чёрных дыры, платежи в которые серьёзно увеличивают налоговую нагрузку на бизнес, не гарантируя ни качественной медицины, ни достойной пенсии.

На этом фоне в прессе и экспертной среде интенсивно обсуждают только один вопрос — насколько велика вероятность отмены санкций с приходом Дональда Трампа (или, скажем, Марин Ле Пен).

Как будто дело в санкциях!

Ещё в декабре 2014 года на своей большой пресс-конференции Владимир Путин сказал: "Из общего объёма проблем, если так условно взять, процентов двадцать пять — это влияние санкций". И далее: "Мы хотим сохраниться и бороться, изменить к лучшему нашу структуру экономики, быть более независимыми, пройти через это, или мы хотим, чтобы нашу шкуру повесили на стену?".

Те неприятности, которые мы ощутили на себе, таким образом, на три четверти связаны не с недружественным поведением Запада, а с падением цен на нефть, от которой слишком сильно зависит и курс рубля, и реальные доходы населения.

Отмена санкций (и контрсанкций) не повысит покупательную способность граждан, не удешевит кредит для фермеров и предпринимателей (повысит прибыль банков — это да), не изменит систему налогообложения, структуру экспорта и импорта.

Хуже того, если санкции будут отменены завтра, это, конечно, обрадует финансовую элиту, но почти наверняка поставит крест на всех попытках перевести нашу нефтезависимую экономику на новые рельсы.

Возможно, это даже хорошо, что наш крупный бизнес и госкорпорации теперь не могут бесконечно перекредитовываться на Западе под низкий процент, а наши банки — получать незаслуженно большие прибыли с перепродажи иностранных финансовых ресурсов.

Как только санкционные барьеры падут, они тут же хапнут новую порцию заёмных средств и опять начнут посмеиваться над отечественным производством, малым бизнесом, фермерством и импортозамещением.

И станут ярыми лоббистами глобального экономического уклада, в котором Россия производит только нефть, газ и вооружения.

Между тем именно против этого уклада взбунтовались американцы, избрав президентом Дональда Трампа.

Поэтому главное в победе Трампа— не надежда на отмену санкций, а ясное указание на то, что развитый мир отворачивается от глобалистской модели, которая обошлась России слишком дорого.

Ещё до всяких санкций.