Шизофрения судебной системы

В четверг на заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека Владимир Путин, ознакомившись с одним из постановлений российского суда, возмутился и не стал сдерживать эмоций.

"В постановлении суда написано: "Такой-то — фамилия — совершил преступление путём написания заявления в липецкую прокуратуру", — прочёл глава государства. — Когда на такое смотрю, у меня просто волосы, оставшиеся на голове, дыбом встают. Что это такое? Совсем с ума сошли, что ли?".

Президент может добавить в речь к месту хлёсткое словечко — русским языком он владеет во всех его ипостасях и умеет ёмко и афористично донести до СМИ и граждан свою позицию.

Все же помнят его знаменитое "от мёртвого осла уши"!

Но в данном случае, как мне представляется, никакого иносказания в словах Владимира Путина не было. Всё очень точно. Они действительно "совсем с ума сошли".

И дело не только в конкретном постановлении конкретного суда. В российской судебной системе хватает шизофрении, притом шизофрении общественно опасной.

Судите сами.

У нас много говорят об обвинительном уклоне в судах. Мало оправдывают людей по сравнению с другими развитыми странами. И ведь вряд ли это связано с исключительным качеством работы следствия и гособвинителей.

Один знакомый адвокат мне как-то сказал с горечью: "Ну нет у нас оправдательных приговоров. Среди тех дел, что не гремят во всех газетах, — нет".

Может быть, юрист и преувеличивает, но правда в его словах есть. Суд часто меняет гнев на милость к подсудимому, если дело получает широкий общественный резонанс. В остальных случаях дело, не остановленное на стадии следствия, как правило, заканчивается обвинительным приговором и сроком. Иногда условным, но сроком, то есть судимостью, которая будет пятном на биографии человека всю оставшуюся жизнь.

Я в своё время внимательно следил за несколькими процессами, связанными с так называемым превышением пределов необходимой обороны (ст. 108 и 114 УК РФ). Почти во всех случаях следствие поначалу даже не рассматривало факт самообороны, а вменяло людям убийство или причинение тяжкого вреда здоровью.

Потом, если страшное обвинение удавалось отбить, наступала вторая фаза — "превышение". Человек мог быть ранен преступниками, защищать свою утекающую жизнь и жизнь своих детей, но всё равно, по мнению следствия, "превышал". Самое страшное и постыдное — женщину насиловали, она отбивалась и убила или тяжело ранила урода и шла по статье.

Так вот каждый раз только вмешательство высокопоставленных государственных мужей, узнавших о деле, прессы и общественников разворачивало процесс, неминуемо катившийся к посадке человека, оказавшегося в сложной ситуации и не пожелавшего быть безвольной жертвой.

То есть жертвой-то, получается, гражданин станет в любом случае!

Статьи 108 и 114 в их нынешнем виде, на мой взгляд, сами по себе являются позором, но правоприменительная практика по ним находится за пределами добра и зла. Объяснить её можно только сумасшествием.

Ну а то дело, которое попало на глаза президенту? Там ведь в чём суть: человек подал жалобу в прокуратуру (находясь в местах не столь отдалённых) и против него возбудили дело о заведомо ложном доносе. И судили. И приговорили.

Надо сказать, это не единичный случай и касается он не только сидельцев. Очень часто заявления в прокуратуру на противоправные действия чиновников и полицейских заканчиваются обвинением самого жалобщика.

Я понимаю, что силовые ведомства защищают себя и выгораживают своих. Понимаю в том смысле, что это, вообще говоря, естественная реакция. Но чтобы суд в таких случаях вставал на их сторону и отправлял в тюрьму пострадавшего — это насмешка над правосудием.

Удивляться тут особенно нечему. Многие судьи и прокуроры на условиях анонимности часто признаются представителям СМИ, что дело иной раз даже не в телефонном праве, а в элементарной корпоративной солидарности — раз уж дело дошло до суда, то зачем портить коллегам статистику?

То, что профессиональные судьи чувствуют себя частью силовой корпорации, — большой изъян системы. Впрочем, как же иначе! Их ведь не назначают из числа адвокатов…

Многие из этих проблем может снять суд присяжных — суд непрофессиональных, независимых, непричастных к корпорации и потому беспристрастных граждан. И такой суд в России есть.

Но и тут без сумасшедшинки не обходится.

Российская Федерация — единственное государство, где оправдательный вердикт коллегии присяжных заседателей может быть отменён вышестоящей судебной инстанцией. Человека могут оправдать и освободить в зале суда, но затем снова арестовать, поскольку оправдательный вердикт был отменён.

Вы только вдумайтесь. Обвинение, имея за своими плечами полицейских, криминалистов, лаборатории, спецтехнику, наработанные методики допросов и т.д., не может убедить присяжных в своей правоте, но это для него не проблема. Всё, что постановят эти люди, можно отменить и попытать счастья в новом процессе.

И, в отличие от телешоу, так всегда и делается. Такова корпоративная логика.

Некоторых подсудимых присяжные оправдывали дважды, а то и трижды, но обвинение всё равно раз за разом подавало апелляцию на пересмотр дела.

И каждый раз, когда коллегия принимала какое-то "неправильное" решение, правоохранители, чиновники и депутаты пользуются случаем, чтобы обрушиться на сам суд присяжных — мол, мы пока не доросли.

Значит, англичане, американцы и прочие — эти доросли, а мы нет?

Да Бог с ними с американцами! Суд присяжных был введён в России в 1864 году. И очень часто присяжными становились крестьяне, которых для участия в коллегии отрывали от своих хозяйств. Денежного довольствия им не платили, они вынуждены были наниматься на поденную работу в том месте, где шёл суд, жить иной раз чуть ли не на улице, но всё равно исполняли свой долг.

Отечественные и иностранные юристы отмечали в то время высокое качество российского суда присяжных и правосудность принятых ими решений.

Почему судебная система так важна? Почему её душевный недуг необходимо срочно лечить?

Потому что суд — это не просто третья власть. Это важнейшая составляющая доверия к своему государству. Не посадки высокопоставленных коррупционеров (хотя и им, конечно, радуются), а справедливость в суде — вот что обеспечивает качественно другое отношение к происходящему в стране.

Иначе "закон — что дышло" и "где суд — там и неправда", то есть предельный цинизм и недоверие к власти. Что к третьей, что к любой другой.

В своём послании 2015 года Владимир Путин уделил отдельное внимание судебной системе и укреплению суда присяжных (у которого до этого только отбирали подсудность дел). Увы, воз и ныне там.

А в послании 2016 года президент говорил о преумножении человеческого капитала, как о главной цели внутренней политики. Но разве циник, пусть даже трижды образованный и четырежды квалифицированный, может считаться надёжным капиталом? Разве будет такой человек работать на величие державы?

Если мы думаем, что без доверия к судебной системе возможны предпринимательская активность, импортозамещение, благоприятный инвестиционный климат, да и просто повышение качества жизни, то, ей-богу, "совсем с ума сошли".

Между тем меры по излечению судебной шизофрении очевидны.

Установить, что судьей не может стать юрист, не проработавший минимум пять лет адвокатом (а лучше — по пять лет по обе стороны "баррикад"), что оправдательный вердикт присяжных не может быть отменён (если только не доказан преступный сговор участников процесса), что все дела могут быть рассмотрены коллегией присяжных — и дело пойдёт.

Помните, как многочисленные эксперты в своё время не верили в контрактную армию? Мол, это не для нас, не получится ничего и т.д. Однако получилось. Да ещё как!

Получится и тут.

И ведь дело-то не менее важное. Как и боеспособная современная армия, достойный и справедливый суд не только сберегает людей, но и является предметом неподдельной национальной гордости.