Мы страдали-страданули, дайте ж Нобеля скорей

Формула официального литературного успеха на Западе проста, как чугунок, и незатейлива, как первая рифма, — происхождение плюс страдание равняются шедевру.

Поэтом можешь ты не быть, писателем — тоже не обязан. Читать всё равно не будут. И не надо! Лишняя критика, лишние нервы. Пусть верят на слово и почитают как "всеми признанных".

Главное, чтобы заметил и благословил Нобелевский комитет. А он не преминет заметить и благословить, если анкета в порядке и все понесённые от тоталитаризма или колониализма страдания заприходованны должным образом.

Любите ли вы азартные игры? Знаете ли вы, что в наше просвещённое время на нобелевских лауреатов можно делать ставки и срывать куш не хуже, чем на ипподроме или в казино?

Именно потому, что система отбора "талантов" в эру тотальной политкорректности давно стала очевидной и предсказуемой.

Уже существует множество сайтов, где можно заключить пари на нобелевского лауреата и попытать счастья в литературных скачках без препятствий. Один из самых известных, например Ladbrokes, ближайшую нобелевскую перспективу оценивает следующим образом (по мере уменьшения вероятности).

Более других шансы заполучить Нобеля засчитываются писателю кенийского происхождения со звучным именем Нгуиги Уа Тионг’о.

Чтоб вы чего плохого не подумали, я без всякого сарказма просто буквально переведу его краткую биографическую справку, коей снабжается каждый кандидат:

"Этот кениец родился в 1938 г. в крестьянской семье, разорённой британской колонизацией. Поначалу известность ему приносят романы на английском языке. Но, попав в тюрьму, куда кенийский режим заточает его в 1977 г. за обличение этого режима в романе "Лепестки крови", из недр своей камеры он решает писать отныне только на родном языке кикуйю. Сам он рассказывает о своём решении в эссе под названием "Деколонизировать дух". Свой первый роман на языке кикуйю, "Дьявол на кресте", он пишет на туалетной бумаге. Выпущенный на свободу после года тюремного заключения, он остаётся в опасности и высылается из страны кенийскими властями. Его с радостью принимают в своё лоно крупнейшие англо-саксонские университеты.

В настоящий момент он преподаёт в Ирвине (Калифорния) и продолжает своё литературное творчество. Его книги переведены на 30 языков".

Следующий кандидат — японец Харуки Мураками баллотируется на Нобелевскую премию уже с десяток лет и регулярно отсеивается более весомыми литературными соперниками. Как пишут французские газеты: "пожелаем удачи автору шедевра "Кафка на пляже"!". И в натруженной памяти назойливо, хоть и не к месту, возникает сцена литературной презентации из фильма "Дневник Бриджет Джонс": там было что-то вроде "Кафки на мотоцикле".

Третье место в прейскуранте нобелевских лауреатов занимает литератор под кокетливым именем Адонис. Его краткая биографическая справка гласит:

"Самый известный поэт арабского мира Али Ахмед Саид Эсбер выбрал себе псевдоним в честь финикийского бога, символизирующего возрождение. Родился в Сирии в 1930 г., попросил убежища в Париже в 1985 г. Очень много пишущий автор, берущийся за самые горячие актуальные темы: одна из его последних работ — "Насилие и ислам". Возможно, шведская академия, высоко ценящая политическую ангажированность писателей, проявит сочувствие к такой важной теме".

Двух последних кандидатов в списке вышеуказанного сайта можно с лёгким сердцем и спокойной душой отмести как недостаточно колоритных по сравнению с только что перечисленными: на 4-м месте — американец Филип Рот, самое весомое достоинство которого — возраст (83 года); на 5-м — норвежский драматург Юн Фоссе — он моложе и у него всё хорошо, поэтому шансов никаких, я считаю.

Так что, если вы желаете рискнуть в литературную рулетку, ставьте на одного из первых трёх. Учитывая жёсткую конъюнктуру нобелевского рынка, рекомендую самого первого, поскольку жертву советского тоталитаризма совсем недавно наградили в лице Алексиевич — самое время воздать по заслугам жертвам английского колониализма.

Благополучной Японии с её харакири и Мураками вряд ли что-то светит по сравнению с ужасами английского колониализма, которые просто необходимо заклеймить публично именно сейчас.

И если вы чего-то не читали и даже совсем о чём-то не слышали, не огорчайтесь: в наше просвещённое время нет ни малейшей нужды делать литературные прогнозы на основе прочитанного.

Есть чётко установленные критерии, есть установившие их умные люди, которым следует доверять и на которых следует положиться. Из чего следует? Из опыта.

Чего зря время терять. Там (где надо) знают, кого (надо) назначать талантом и победителем.

А прочитать вы всегда успеете, если, конечно, поторопитесь сразу после вручения Нобелевской. Потому что, если не поторопитесь, через год уже все забудут, кто есть кто, и в разговоре не блеснёшь.

— Ну, и как вам Элфрид Желинек и Герта Мюллер?

— Господи, кто это?!

Между прочим, нобелевские лауреатки. Но почему-то так и не прошли в народ и редко когда узнаются даже снобствующими интеллектуалами.

Нет, в книжных магазинах вы их найдёте — в глубине, не на витрине, потому что со времён премии срок популярности весь вышел, а успех так и не пришёл.

Вот и совсем, казалось бы, свежее спросишь, а уже увяло:

— Есть у вас книги Алексиевич?

— Да, в запаснике, сейчас принесу.

— А сами вы читали?

— Э-м-м... Просматривал, знаете...

— Но хоть что-нибудь прочли?

— М-м-м... что-нибудь — нет, не могу сказать. Но просматривал, когда номинировали.

— А почему не прочли?

— Нуу... (Отводит глаза, затем, наклоняясь, тихо, чтоб рядом стоящие не услышали.) Скучно, знаете... Скучно.

Скучно, господа.