Рост на костях

Минэкономразвития (МЭР) предлагает рост на костях. Официальная статистика не отражает реального уровня доходов и потребления в России. В прошлом году официальная инфляция была занижена в два раза. Согласно статистике, розничный товарооборот в прошлом году сократился на 10%, но в действительности он сократился на 18%, если учитывать занижение инфляции.

Если верить данным социологов, то 80% граждан являются бедными или нищими (нищий — тот, кому не хватает текущих доходов на еду, а бедный — тот, кто из текущих доходов не может купить себе бытовую технику). И говорить о том, что сокращение реальных доходов может быть базой для экономического роста, — большая нелепица.

Министр Улюкаев требует сокращения реальных доходов граждан в условиях сверхжёсткой финансовой политики, подразумевающей ограничение инфляции монетарными методами. Но это невозможно, поскольку инфляция в условиях денежного голода вызывается издержками и в том числе валютными.

Попытка снизить инфляцию с помощью искусственного денежного голода приведёт к обескровливанию экономики. Чтобы не допустить серьёзного экономического спада, приходится идти на девальвацию рубля. Девальвация рубля ведёт к удорожанию импорта. А импортозамещение в ситуации, когда в экономике физически нет денег, невозможно. В результате удорожание импорта приведёт к соответствующему росту инфляции. Это абсолютно порочная логика.

В условиях политики, которую хочет проводить Улюкаев, когда нет денег от государства, нет денег от Банка России и нет денег у населения, корпорации, если они даже отнимут у населения деньги, не будут осуществлять инвестиций. Потому что в стране не будет возможности зарабатывать деньги ещё в большей степени, чем сейчас. Деньги, изъятые у населения, из страны будут выводиться. Так что это будет снижение реальных доходов населения не для инвестиций, а для вывоза денег из страны.

При этом говорится, что самым тяжёлым годом будет для населения предвыборный 2017. Но это идет вразрез с естественной логикой бюрократического планирования. Если у нас есть три прогнозных года, то нам рассказывают, что ближайший — самый тяжелый, а дальше волшебным образом наступит улучшение.

Но сценарный прогноз МЭР рассчитан не на три, а на четыре года, до 2019. Почему они не сказали, что худшим будет 2016 год? Есть предположение, что данный прогноз находится в общем русле либеральной политики, которая объективно ориентирована на ухудшение жизни людей и срыв России в аналог Майдана в 2018 году. Как раз перед президентскими выборами.