Ад в Улан-Удэ в 1953 году: как столица Бурятии оказалась во власти уголовников

В 1950 году количество заключённых в СССР достигло 2 561 361 человека — это был абсолютный максимум за всю историю существования Страны Советов. Даже в 1939 году после массовых репрессий зэков насчитывали 1 672 438 человек. Произошло это из-за отмены смертной казни и ужесточения законодательства.

Нравы в ГУЛАГе царили жестокие. Советская власть оставалась за забором. Внутри воры и убийцы устанавливали свои порядки. В отношения между заключёнными охранники колонии не вмешивались, поэтому драки, поножовщина и ограбления продолжали совершаться и на зоне. Зная, что жить в лагере придётся годами, уголовники "прогибали" его под себя.

Государству система лагерей была выгодна. На их организацию страна тратила немногим более 12 млн рублей в год, тогда как зэки выполняли тяжёлые работы на 900 млн рублей в год и ещё выпускали промышленную продукцию более чем на 17 млн рублей.

Иногда случались массовые побеги, например в одном из лагерей Бурятии на свободу вырвалось 900 человек. Однако власти недаром строили лагеря в отдалённой местности — беглецы гибли в тайге, почти никогда не добираясь до крупных населённых пунктов. Но только не летом 1953 года, когда на свободу вышло больше 1 200 000 осуждённых. Почти полмиллиона из них были матёрыми уголовниками, сидевшими по серьёзным статьям.

Масштабную амнистию затеял Берия, но прозвали её "ворошиловской", так как под указом стояла подпись председателя Президиума Верховного Совета Клима Ворошилова. После смерти Сталина Берия решил рулить страной по-новому и передать промышленные предприятия ГУЛАГа отраслевым министерствам, а сами лагеря отдать Министерству юстиции. В конце марта 1953 года было принято решение о масштабной амнистии — на свободу вышли все, чей срок был меньше пяти лет. Тем, кому дали 10 лет, срок скостили наполовину. Попали под неё и женщины с детьми, подростки, старики, больные. Но удивительным образом получилось, что больше всего на волю вышло уголовников — воров, насильников, хулиганов. Впрочем, амнистия не коснулась тех, кто сидел за умышленное убийство, бандитизм и расхищение госимущества.

В том, что "холодным летом 1953-го" произошла вспышка преступности, виноваты были прежде всего власти — они не подумали о том, чтобы как-то постараться развезти по стране амнистированных уголовников и обеспечить их работой. В результате во многих ключевых транспортных узлах страны произошло скопление бывших арестантов. Одним из таких городов стала столица Бурятская АССР — Улан-Удэ.

Уже в начале лета столица Бурятии стала наполняться толпами амнистированных зэков — они проезжали город транзитом, двигаясь с Дальнего Востока, из Магаданской области и с Внутренней Монголии, где фактически на территории Китая содержались лагеря для особо опасных преступников. Ехали они и из местных лагерей. Для них Улан-Удэ стал первым городом, который они увидели после долгих лет отсидки. Многие старались задержаться здесь подольше: кто на сутки, а кто и на неделю. Поэтому немудрено, что уже во второй половине июня кривая преступности пошла вверх, и вскоре волна насилия перехлестнула все мыслимые и немыслимые масштабы. Участились пьяная поножовщина, драки, кражи, в том числе карманные, изнасилования местных женщин, но главное — начался разбой и убийство.

Как рассказывала в 2012 году журналистам заслуженный юрист РФ Надежда Куршева, ситуация в городе сложилась такая, что все учреждения государственного управления были переведены фактически на казарменное положение: сотрудники госструктур ночевали на работе, на раскладушках, окна нижних этажей были заложены мешками с песком, а в зданиях постоянно дежурили автоматчики — милиционеры и военные. Сама Куршева в 1953-м работала в Улан-Удэ судебным ревизором и не понаслышке знала о нравах её "подопечных" — ей, выпускнице Казанского юридического института, не раз по службе приходилось бывать в отдалённых лагерях советской пенитенциарной системы и видеть, на что способны заключённые.

Но такого не ожидали даже самые опытные силовики: в июле город на несколько дней очутился практически во власти уголовников. Самые страшные дела — разбой и убийство — происходили ночью. Днём на улицах Улан-Удэ можно было увидеть усиленные патрули милиции и дружинников. Сотрудники МВД по одному ходить опасались. Власти через ретрансляторы призывали население не выходить по вечерам из домов.

Ночью город оказывался в лапах уголовников, которые грабили магазины, столовые, буфеты. Было несколько случаев, когда изголодавшиеся по женскому обществу зэки врывались в рабочие общежития, насиловали работниц местных предприятий и жестоко расправлялись с ними. Убивали тех, кто оказывал хоть малейшее сопротивление. В качестве орудия использовали всё, что подвернётся под руку, — вилки, столовые ножи, ножницы, душили комсомолок ремнями и косынками.

Ни местные власти, ни милиция не были готовы к тому, что город попадёт под правление бандитов. Вал преступлений длился больше недели, пока к Улан-Удэ в спешном порядке не были переброшены регулярные части из-под Читы.

В городе ввели военное положение и приостановили действие амнистии и отмену смертной казни. Поездам, идущим с востока, на некоторое время запретили останавливаться в Улан-Удэ — они проходили город без остановки. Для жителей был введён комендантский час. Всех, кого можно было заподозрить в бандитизме, расстреливали на месте, не спрашивая документов и не выясняя личности. По словам Куршевой, стрельба не стихала и днём — это расстреливали тех, кого смогли взять на месте преступления. Машины в эти две недели передвигались по городу только со спецпропусками на ветровом стекле.

Сколько бандитов было убито в эти дни, история умалчивает — все данные о двух неделях кошмара в столице Бурятской АССР были сразу же засекречены и до сих пор пылятся в архивах ФСБ. Писатель и историк Александр Пакеев из Бурятии в новелле "Грехи" описывал, как жители Улан-Удэ в том страшном году каждый вечер убирали с верёвок бельё, устраивали у дверей ловушки, загораживали мебелью окна и в частных домах спускали собак с цепей. Да и днём старались поменьше выходить из дома.

Нашествие уголовников подхлестнуло и местных преступников. Свидетель "холодного лета 1953-го" Мая Иванова (Назаренко), которая в 15-летнем возрасте вместе с мамой, младшими братом и сестрой попала в эти страшные дни в Улан-Удэ из Забайкалья, рассказывала, что в живых осталась случайно. Они вчетвером снимали угол в большом деревянном доме, но съехали из него за сутки до того, как в дом нагрянули бандиты. Действовали не просто так — по наводке. Одну из комнат в доме снимала семья, глава которой по несчастному стечению обстоятельств накануне выиграл в государственную лотерею крупный денежный приз. Ночью были вырезаны все постояльцы дома, включая детей, беременную женщину и хозяйку дома, всего восемь человек.

Убийц милиция сняла с поезда через три дня. В чемоданах нашли выигрыш — деньги. Это оказалась неприметная супружеская пара. Кем они были и по какой прихоти зарезали столько людей, непонятно. Многие, кто пережил лето 1953-го в Улан-Удэ, пронесли этот ужас через всю жизнь — закрывались, гасили по ночам свет и старались быть как можно незаметнее.

Тем не менее порядок был наведён в городе быстро. Вскоре амнистию в отношении злостных хулиганов, рецидивистов и грабителей отменили. В колониях беззаконие и преступления продолжались вплоть до мая 1954 года, когда в силу вступил закон, по которому стали казнить преступников, совершивших умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. Чтобы вразумить зэка, власти шли на беспрецедентные меры. Например, в одном из бурятских лагерей перед строем были расстреляны заключённые, которые совершили повторные преступления.

Блатной террор пережили и в других городах СССР — Иркутске, Перми, Нижнем Тагиле, Череповце. Накал страстей был разный — где-то вводили патрули на улицах, а где-то жители буквально бежали от уголовников.

В 1953 году статистика СССР зарегистрировала всплеск преступности на 16,4%. Однако увеличение самых тяжких преступлений было более чем значительным — на 72% выросли случаи бандитизма, на 48% — убийств, на 176% — случаи разбоя. Количество карманных краж составило 137% по сравнению в 1952-м, а количество изнасилований возросло на 43%.

Некоторые исследователи считают, что на самом деле рост преступности составил не менее чем 150%, то есть в 1953 году она выросла в 2,5 раза по сравнению с 1952-м. По Бурятии это косвенно подтверждается количеством уголовных дел, которые были рассмотрены судом в 1953 году, — их стало больше в 2,5 раза. При этом официальная статистика отметила увеличение преступности в республике всего лишь на 7,5%. Обратно в места не столь отдалённые до апреля 1954 года в СССР отправились 84 225 человек, или 7% амнистированных. В Бурятии наиболее частой статьёй, по которой зэка отправляли обратно на зону, был бандитизм. С ним республика покончила только в 1955 году, когда была ликвидирована 241 банда — из них 82 группировки действовали в Улан-Удэ.