Смерть СМИ? Как говорить правду в эпоху постправды

На днях звезда новой американской литературы автор романов "Гламорама" и "Американский психопат" писатель Брет Истон Эллис потребовал от американских СМИ извинений за то, как они освещали расследование спецпрокурора Мюллера о вмешательстве России в американские выборы.

Американскую прессу он назвал "безумной" и "бесчестной".

— Мне нет дела до Дональда Трампа, — сказал он, — но мне есть дело до того, что медиа лгут мне. Я говорю это не как консерватор или либерал, а просто как свидетель.

Ирония ситуации в том, что сам Эллис — писатель, создатель несуществующих миров, одна из "фишек" которого — переплетение реальности и выдумки. В "Гламораме" его героями были реальные знаменитости под их настоящими именами, которые в романе делали то, чего никогда не делали в реальной жизни. В "Лунном парке" он пошёл ещё дальше, вставив туда кусок своей псевдоавтобиографии, в которой придумывает себе жену и ребёнка, отец которого не то он сам, не то Киану Ривз (который, разумеется, ни сном ни духом).

Если упрощать, он во многом предсказал то состояние, в котором наша журналистика окажется сейчас, на излёте эпохи Web 2.0 и во времена постправды. В 1985-м, когда Эллис внезапно стал очень известным со своим дебютным романом "Ниже ноля", в больших изданиях существовали целые отделы, снизу доверху заставленные энциклопедиями на всех языках мира и снабженные телефонами, по которым можно было дозвониться буквально в любой уголок мира. Эти отделы назывались отделами проверки фактов, или, как сейчас модно говорить, факт-чекинга.

Проверяли ВСЁ. Если автор статьи в журнале New Yorker сравнивал одетых в смокинги гостей вечеринки с императорскими пингвинами, факт-чекер обязан был позвонить на кафедру зоологии в соответствующий институт и уточнить, существует ли такой пингвин. Если в Washington Post приводилась прямая речь — это автоматически означало звонок либо тому, кого цитируют, либо в его пресс-службу, чтобы убедиться в точности цитаты. Времена, напомню, были доинтернетные.

Окей, "Гугл", проверка фактов сейчас проста как никогда — не нужны ни звонки, ни энциклопедии, ни даже целые отделы, автор в состоянии проверить себя сам. Но парадоксальным образом именно сейчас распространение фальшивых новостей, фейков превысило все возможные пределы и достигло пика. Мы имеем новости про "они стучат", книги про "стрелку осциллографа", а не так давно Германию потряс грандиозный скандал, когда выяснилось, что награждённый всевозможными премиями журналист годами просто выдумывал свои интервью и репортажи.

Можно списать всё на то, что изменилась скорость подачи и потребления информации. Она распространяется мгновенно, давать её надо сейчас, сию секунду, и на проверку времени просто нет. Можно сказать, что виной всему гонка за хайпом, когда важно возбудить сиюсекундный отклик, а правда ли то, что стоит в заголовке, или нет — неважно, всё равно через минуту забудется. Наконец, самая вероятная причина — в том, что каждый популярный блогер сегодня представляет собой маленькое СМИ, он, в отличие от "солидных изданий", ни перед кем за свои тексты и видео не отвечает. Лавина непроверенной информации захлёстывает нас, и попытки государства реагировать на это, принимая законы разной степени абсурдности, ситуацию нисколько не исправляют.

Мне представляется, что проблема гораздо серьёзнее. Всё западное (как, впрочем, и наше) общество построено таким образом, что оно сидит на микродозах лжи и уже не может существовать без неё.

В течение XX века пересмотр общественного договора между народом и элитами проходил кроваво. Нас сотрясали революции, на глазах родилось и умерло несколько тоталитарных систем. Западный мир учился разговаривать со взбунтовавшимися массами методом проб и ошибок и к концу столетия вполне в этом преуспел.

Если очень коротко, то разработанную идеологию многие называют глобальным либерализмом, а её основной метод сводится к тому, чтобы разделить один большой народ на множество "меньшинств", стравить их между собой, а потом объяснить, что данная идеология — единственная, которая сможет защитить их друг от друга. Завезти в страну радикальных исламистов, которые ненавидят геев, и потом защищать геев от "дискриминации", а исламистов — от "расизма".

Объяснить женщинам, какие опасные животные мужчины, а потом устроить мужчинам показательную голливудскую порку. Показывать страдающим ожирением картинки отфотошопленных идеальных тел, а потом сразу же рассказать про "боди-позитив", про то, что каждый — уникальный цветок и прекрасная в своей неповторимости снежинка. Разделять и властвовать. Напугать — и сразу же успокоить. Найти обездоленного и указать ему на виноватого, потому что в этой системе в любых бедах всегда виноват кто-то другой и никогда — ты сам.

Основная проблема этого, в остальном почти идеального, механизма — в том, что он построен на лжи и мелких подтасовках. Без них картина окружающего мира уже больше не складывается, концы не сходятся с концами. Мир настоящий, в котором мужчины и женщины — биологически разные существа, в котором мигранты не "культурно обогащают", а разрушают Европу, наконец, в котором каждый человек сам несёт ответственность за свои беды и неудачи, — этот мир слишком сложен и слишком страшен для миллениалов, воспитанных в реалиях постправды.

Это самовоспроизводящаяся система — "микроинфлюэнсеры" производят полуправду и кормят ею друг друга, остальные бегут за ними, чтобы поспеть и не выпасть из контекста.

И писатель Эллис, который просто хотел, чтобы ему врали поменьше, в действительности покусился ни больше ни меньше чем на целостность картины мира огромной страны, в которой русским отведена роль Абсолютного Врага.

Ситуация эта для нас как человечества абсолютно новая, и мы, конечно, вообще не знаем, как её разрешить. Прогнозов два. Первый — оптимистичный: однажды количество людей, согласных с Бретом Истоном Эллисом, достигнет некой критической массы — и стандарты журналистики, подачи информации, наконец, институт репутации соберут по кирпичикам заново. Второй — пессимистичный, однажды сделанный коллегой Эллиса, русским писателем Виктором Пелевиным: "Когда новости становятся похожими на фильмы, а фильмы на новости — обычно начинается война".